Операция «Апокалипсис» - Страница 35

Через пять минут перед ними стоял Пепе. Он посмотрел на Малко и сказал:

— Ага, ты уже не марикон? Женщину наконец-то захотел?

Фелипе замахнулся на паренька, но Малко остановил его.

— Садись, Пепе.

Мальчишка сел напротив Малко и крикнул:

— Хозяин, принеси мне один «американо»!

И застыл в ожидании. Малко снял очки и устремил на Пепе пристальный взгляд своих необычных глаз. Несмотря на присущее ему нахальство, тот опустил глаза и заерзал на стуле.

— Слушай, — сказал Малко, — хочешь заработать пять тысяч песо? Только ты должен хранить тайну и сделать то, о чем я попрошу. Знаешь чистильщика по имени Эудженио?

Он быстро посвятил пацана в курс дела. Пепе слушал, раскрыв рот, а затем спросил:

— Вы вправду дадите мне пять тысяч песо, если я найду Эудженио?

— Слово кабальеро! — заверил его Малко и протянул руку.

Глаза Пепе восторженно заблестели. Он схватил руку Малко своей грязной загорелой пятерней и что было сил пожал ее.

— Вамос, — сказал он.

Фелипе торопливо расплатился, и они вышли. По дороге Пепе спросил:

— А в профсоюз чистильщиков вы не ходили?

— В профсоюз? В какой такой профсоюз?

Это удивило даже Фелипе.

Пене посмотрел на обоих мужчин с нескрываемым превосходством.

— Вы что, не знали, что у чистильщиков есть свой профсоюз? В Акапулько стать «люстрадором»может не каждый. Парни платят взносы. У каждого есть свой район, цены строго определены. Каждое утро председатель профсоюза распределяет рабочие места. Если с кем-то что-то случается — профсоюз помогает им и их семьям. И защищает от поборов со стороны.

— А если чистильщик не хочет вступать в профсоюз? — спросил Малко.

— Его бросают с портового причала. Там, в воде, полно мазута. Но сначала два раза предупреждают, сеньор, — важно добавил Пепе. — Правда, до этого редко доходит.

— А кто руководит профсоюзом?

— Педро. Ему восемнадцать лет. Каждый год у нас выборы. Конечно, профсоюз не настоящий, потому что ребята еще не выросли. Им от десяти до восемнадцати. Но поверьте, сеньор, он действует.

— Ты знаешь этого Педро? — спросил Фелипе.

Пепе раздулся от гордости:

— Еще бы! Я достаю ему девочек и марихуану. Постепенно асфальтовые улицы остались позади, и теперь они шли по холму с деревянными и глинобитными хижинами, стоящими среди крохотных огородных участков. Здесь никогда не выветривался отвратительный запах мусора и гнилья. По дороге то и дело встречались черные свиньи и тощие собаки. За дверями и окнами лачуг суетились, готовили пищу и спали люди. На пришельцев смотрели с любопытством: здесь не часто появлялись туристы. Наконец, спустившись по довольно крутому склону, они оказались перед домом из ракушечника, фасад которого был украшен вывеской: «Синдикате де Люстрадорес де Кальца до дель Пуэрто де Акапулько. Фундадо эль 21 де Агосто де 1937».

Пепе постучал в деревянную дверь. Ответа не последовало. Он постучал еще раз. К ним уже подошло трое или четверо ребятишек. Пепе завел с ними оживленную беседу на местном жаргоне. Один из мальчишек куда-то побежал.

— Он приведет Педро, — пояснил Пепе.

Через минуту торжественно появился председатель профсоюза. Это был низколобый черноволосый метис с пронзительными черными глазами, широкими плечами и руками убийцы. При первом же взгляде на него становилось ясно, почему среди его трудящихся господствует такая безупречная дисциплина. Председатель, куривший сигару, как настоящий кабальеро, был одет в красную рубашку и чистые белые брюки.

Он едва заметно кивнул гостям, не сводя с них враждебного взгляда. Пепе принялся ему что-то громко втолковывать. Председатель слушал, изредка вставляя пару слов. Наконец Пепе радостно повернулся к Малко:

— Он говорит, что Эудженио наказан профсоюзом на три дня. Поэтому он сегодня и не пришел на работу. Парень посягнул на территорию другого чистильщика, и профсоюз конфисковал у него ящик.

— А где он сам?

— Этого Педро не говорит.

— Предложи ему денег, — посоветовал Малко.

Пепе покачал головой:

— Не согласится. У него такие принципы, понимаете... Но я попробую.

Переговоры возобновились. Судя по выражению лица Пепе, результат оказался неутешительным. Наконец мальчишка повернулся к Малко.

— Он отведет вас к Эудженио только тогда, когда вы скажете, зачем он вам нужен. Педро считает, что вы из полиции. Однако он может передать Эудженио, что вы его ищете. Если тот захочет с вами встретиться, то придет в отель. Согласны?

Малко вздохнул, чувствуя, что борец за права чистильщиков на попятную не пойдет.

— Ладно, — согласился он. — Вечером, с семи до восьми, я буду в баре «Хилтона». Скажите ему, что это очень важно и что он может много заработать. А ты молодец! Держи свои пять тысяч.

Малко вытащил из кармана пачку денег и отсчитал пять купюр по тысяче песо. Пепе быстро спрятал их, онемев от счастья. Педро покосился на деньги, и на его лице промелькнуло облегчение. Малко нарочно заплатил пареньку в его присутствии, зная, что полицейские не имеют привычки раздавать деньга направо и налево.

В сопровождении верного Пепе они спустились с холма и быстро очутились на авенида дель Map, в самом центре Акапулько.

— Надо было мне за ним проследить, — сокрушался Фелипе. Малко пожал плечами:

— Вас бы «раскрыли» через двадцать секунд. И тогда — никаких Эудженио. Нет, лучше уж по-хорошему. Мне кажется, он придет.

Пепе уже не терпелось поскорее с ними расстаться, чтобы подальше спрятать свое богатство.

— Если что — вы знаете, где меня найти, — сказал он. — Я всегда в вашем распоряжении. — И убежал, став первым человеком, которому во всем этом деле хоть раз повезло.